Расскажи, пожалуйста, как создавался фильм «Мы в домике».

Это был фестиваль в Екатеринбурге, в котором проходила еще и лаборатория документальной анимации. Была, наверное, пара вечеров, когда мы сидели за большим столом, все вместе, и по очереди рассказывали свои истории, которые хотели сделать. Сандрик и Соня давали комментарии, задавали наводящие вопросы: «Точно ли про это ты хочешь делать историю, а не про что-то другое? Что кроется за этим?» И все превратилось в сеанс психотерапии групповой. Мы сидели в слезах, друг друга поддерживали, и на самом деле было очень круто.
Я хотела рассказать веселую историю, про фрилансеров, которые путешествуют вынужденно и поэтому уже устали. У меня были с собой блокноты, дневники из наших путешествий, я там зарисовывала, вклеивала всякие билетики. Мне очень нравились эти блокноты, и я думала анимировать их.

Я все это рассказала, и подумала: «Я отделалась легко, у меня точный сценарий есть». И тут у меня Сандрик спрашивает: «А почему, скажите, вы так долго были в этих переездах, несмотря на то, что вам было так тяжело. Что было у вас в отношениях, почему это было важно?» И я такая: «О нет, меня решили задеть за живое!»

После этого я, наверное, дня два просто ходила, вспоминала свои ощущения, думала, про что для меня эта история. Как будто первый раз начала в ней копаться, спустя два года. Долгие голосовые записывала, пыталась просто понять, чем это для меня было. Потому что стало понятно, что все намного глубже, интереснее и важнее.

То есть история, когда ты решила про нее что-то сделать, уже закончилась?

Да, прошло уже два года, как она закончилась, и я, кажется, только к этому моменту созрела про нее думать, как-то переваривать. Я просто выдохнула. Я давно хотела что-то сделать с этим, но раньше я не была готова туда погружаться.

Потом был процесс поисков, тоже очень интересный. Это было первый раз так: ты начинаешь делать фильм, но ты понятия не имеешь чем он закончится, куда он тебя приведет. Анимационная импровизация - так я для себя это назвала. Это было очень интересно, и это был очень живой процесс, когда ты вместе с фильмом идешь куда-то, такое путешествие.

Меня сначала это пугало, потому что я привыкла, что ты сначала делаешь аниматик, точно понимаешь, как все сложилось, что история работает, что можно приступать к анимации, а тут такого вообще не было. То есть я просто что-то зарисовывала, какие-то образы придумывались, очень много было смысловых копаний, и я не понимала к чему это приведет. У меня не было ни концовки, ни образа. Непонятно было, про что это будет, оно вот так на ощупь складывалось, за очень короткий срок. Мне кажется за пару дней все сложилось, потом я начала снимать, но по очень черновой раскадровке. Просто снимала подряд все, что снималось, дня три или четыре, наверное.

С персонажами тоже было очень интересно: они как-то сами родились. То есть мне нужно их нарисовать, а они как будто вдруг сами: «А мы хотим быть полуобъемными» . Это вроде плоские марионетки, но у них руки-ноги гнутся и мнутся, и я могла на стол их посадить, в объеме их снять, хотя это плоские бумажки. Было ощущение, что эти персонажи меня сами тоже куда-то вели: «А мы вот так еще хотим и можем, а вот мы...» Они как будто задавали условия игры и подсказывали что-то.

Я видела фильм, наверное, в 21 году, и у меня осталось впечатление, что это про дом, который мы возим с собой. Это так или все-таки о другом история?

Там две темы столкнулись, мне кажется. И дом, дом - это очень важная была тема тогда, мы правда возили с собой коврики, и правда их раскатывали. Была такая вынужденность. И у меня, на самом деле, после первой пары раз, когда это было прикольно, было желание где-то уже пожить. Хотелось почувствовать, что это мое пространство, обжитое, понятное.

Сначала было классно, ты такой - хопа - в Италии, где-нибудь в средневековом городе живешь два месяца. И вроде здорово, но ты не успеваешь за это время почувствовать это место домом, ты постоянно живешь в съемных квартирах. Я помню, был приступ чего-то вроде панической атаки, когда мы приехали в Стамбул, и на Airbnb заселились в квартиру, в которой девушка совсем не убрала свои вещи. На стенах висели её рисунки. Её сережки лежали на полке. И ты как будто приезжаешь в чье-то чужое пространство, и это опять не твое место, и это очень тяжело ощущалось.

И одновременно была очень большая тема про изоляцию, то есть как будто про тоже самое, только наоборот. С одной стороны дома не было, а, с другой стороны, когда он появлялся, он был мучительным. Это был мир, в котором ты заперт с одним человеком, и ты будто на необитаемом острове оказываешься. У тебя появляется дом, но при этом пропадает мир вокруг. И по сути каждый раз это был как карантин, который тоже мы застали.

Так сложились эти отношения, что мы работали из дома все время, и не получалось построить внешний мир, контакт с ним наладить. Когда ты на пару месяцев приезжаешь в другую страну, и ты не знаешь языка, ты там никого не знаешь, то получается, что ты еще и заперт в этом доме. Он становится и потребностью и страданием одновременно.

Это же не первый твой опыт документального кино? Я про «Зиму в Стамбуле». Это, наверное, дневниковые зарисовки?

Я жила всю зиму в Стамбуле, и за день, пока ты ходишь по городу, ты что-то наблюдаешь, у тебя появляются впечатления. Я вечером приходила домой, и делала кусочек анимации, про что-то увиденное за день, что мне запало. Увидел и сразу сделал. Были какие-то наброски, но это не то, что вошло в фильм, это было что-то другое, такая рефлексия каждого дня.

Что для тебя значит документальная анимация? Что она тебе дает? Чем она тебе интересна?

Я попробую накидать, что придет в голову... У меня ощущение чего-то живого и настоящего, что внутри есть история, и она уже существует. Это личный опыт, не обязательно твой, но это что-то настоящее. Ты не должен из головы что-то придумывать, притягивать, вымышленную реальность создавать. Мне довольно сложно придумывать сюжеты, если честно. А тут материал уже весь есть, и ты пытаешься его для себя открыть, высветить, увидеть. И, мне кажется, что это что-то намного более искреннее и важное в итоге.

Я думаю, что можно придумать вымышленный сюжет, и тоже сделать его очень важным и искренним, это тоже реально, но это очень сложно. А здесь сама жизнь является материалом для того, чтобы про нее рассказывать, и это всегда будет важным. Истории, которые произошли с кем-то и кого-то зацепили, мне кажется, всегда важны. Элемент правды, жизненности - в нем уже так много всего содержится, что это не может не цеплять.

Я сейчас делаю документальный мультфильм на Союзмультфильме, и это история про детей, которые сидят на карантине. Это не мои истории, но я понимаю, что это все равно фильм про меня. На этом проекте я почувствовала, что мне важно, чтобы это меня лично цепляло, чтобы это было, как будто моя документальная история, пусть и через истории других людей. Тогда ты больше себя в это вкладываешь. И, если тебя это волнует, то кого-то это тоже может тронуть.

PS из 2024 года: Анна-Мария доделала свой фильм «Мы сидим на карантине», его можно увидеть на «Большом фестивале мультфимов» в сборнике «Российская документальная анимация», 8-17 ноября 2024 года на сайте https://multfest.online